Потребность в мифе
как фактор обращения
к наркотическим средствам

В своем кратком выступлении нам хотелось бы обратить внимание на один важный аспект проблемы наркомании, которому, пожалуй, не всегда уделяется должное внимание. Много говорится о влиянии среды, о недостаточности и неэффективности просвещения и т.д., вплоть до наследственной предрасположенности человека к употреблению наркотических средств. Однако все это представляется, так сказать, факторами «второго порядка». Все они вступают в действие уже тогда, когда человек, по сути, уже совершил страшный выбор; все они предполагают, что им уже дан «зеленый свет» и, напротив, не имеют никакой фатальной силы сами по себе. Поэтому для того, чтобы смотреть в корень проблемы, следует фокусировать внимание как можно ближе к той сфере, где кончается жесткая причинная детерминация и начинается свободная воля человека.

На наш взгляд, в качестве таковой выступает ценностно-смысловая сфера человеческой личности, включающая те информационно-психологические структуры, которые «отвечают» за главную мотивацию человека – мотивацию к жизни. Человек хочет жить, но жить нормально он может лишь тогда, когда есть некоторый предельный смысл жизни, который он не подвергает сомнению. Кризис этого смысла порождает «смысловой голод», когда на первое место выходит неудовлетворенная потребность заполнить хоть чем-нибудь противоестественный экзистенциальный вакуум. Но здесь есть свои закономерности и «механизмы», по которым осуществляется удовлетворение потребности в смысле жизни.

К наиболее изученным и широко известным явлениям такого рода относятся мифы. Согласно данным современной науки, мифы являются фундаментальными информационно-психологическими структурами, формирующими жизненный мир человека. Они формируются спонтанно и потому, как правило, не рефлексируются своим субъектом, воспринимаясь просто как реальность сама по себе (здесь напрашивается аналогия с глазом, который человек не видит, но вне которого не может зрительно воспринимать мир). В силу указанных особенностей мифы практически не контролируются рациональным мышлением и могут значительно расходиться с объективной действительностью. Однако, являясь главной интегрирующей силой человеческого сознания, они функционируют независимо от того, насколько они адекватны реальному «внешнему» миру.

Миф является для человека главным проводником смысла: для того, чтобы какая-то идея обрела для кого-то из нас достаточно глубокий и безусловный смысл, она должна быть переведена на язык его собственной внутренней мифологии. В этой сфере оказываются «свернуты» и зашифрованы все сколько-нибудь значимые для человека ценности и знания, и поэтому в период кризиса ценностей и идеалов сознание человека демифологизируется. Здесь истоки того, что Э. Дюркгейм называл «аномией». Нормальная потребность в смысле оборачивается потребностью в мифе. Можно сказать, что здесь человеческая воля переходит на своего рода «аварийный режим», когда ей уже не до творчества (творчество в широком смысле является нормальным человеческим состоянием); в таком состоянии она судорожно ищет любую опору. На наш взгляд, психологическая матрица наркотической зависимости закладывается именно в подобной ситуации, хотя такое состояние не обязательно превращается в зависимость именно от химического препарата. Это может быть зависимость от идеологии (свежий пример – феномен «тоталитарных религий»), от другого человека (патологическая привязанность), наконец, зависимость от привычки, варьирующаяся от относительно безобидных разновидностей (меломания, «трудоголизм») до разрушительных, одной из которых является наркомания. Корни у всего этого спектра одни: человек, лишившийся «своего» мифа, подпадает под влияние «мифов-паразитов», которые он отождествляет с самим собой, но которые при ближайшем рассмотрении оказываются трансиндивидуальными, псевдо-личностными образованиями. Его воля, оставаясь таковой, в то же время перестает ею быть, фактически становясь волей мифа как своеобразной информационно-психологической псевдоличности. Так происходит незаметная, тончайшая подмена личностно-волевого начала.

И здесь то, что мы назовем «мифом наркотика», имеет в конкуренции с другими мифами целый ряд преимуществ. Во-первых, он дает максимальное отключение от повседневности, которая, лишившись мифологической «оболочки», теряет всякую привлекательность. Он предоставляет человеку иллюзорную, но все же свободу – свободу творить свой мир, что в реальной жизни делать, как известно, достаточно трудно, а человеку, потерявшему смысл жизни, и вовсе невозможно. Во-вторых, воздействие наркотического средства сообщает переживаниям необыкновенную, практически недостижимую иными способами силу и яркость ощущений. Естественно, что человек, окунувшийся в этот мир, будет жить ожиданием повторения этого счастья и постарается вытеснить, забыть всю негативную информацию о последствиях таких экспериментов. И, наконец, в-третьих, нельзя сбрасывать со счетов еще один аспект наркотического воздействия, который можно назвать мистическим. Потребность в мистическом переживании является, по-видимому, одной из глубинных потребностей человека, и при этом она слабо удовлетворяется современной рационалистической культурой. Наркотик же дает своего рода кратчайший выход в область мистического. Все эти факторы в комплексе и делают наркотик тем символом разрушительной привязанности, каким он является для человека; однако все начинается с того момента, когда человек отворачивается от реальности и делает выбор в пользу иллюзии.